Чудесно, чудесно подмечено

мое лицо в простой оправе:
"Мы-таки, заламывая руки и шмыгая носами, вернулись домой, где выяснилось, что у Максимилиана начался подзадержавшийся кризис первого года жизни. Какая радость, что мы ничего, абсолютно ничего не пропустили, захлопала я.

Максимилиан стал, как бы это сказать, противоречивым, что ли. И вспыльчивым. Причем вспылить может на ровном месте. Шел-шел и обиделся. Обижается раз в пять минут. При этом пылко и на редкость фальшиво плачет.

А прошлой ночью он обижался раз в полчаса и в своей безутешности был непримирим. В общем, наутро мы поехали за продуктами, катим его в тележке, и я вдруг вижу свое отражение в блестящем металлическом кофейнике.

Лицо мое растягивается, танцует, идет разводами и наконец приобретает форму кофейника, и при всем при том я поражаюсь его обыденности. Да, очертания странные, но выражение глаз какое-то вызывающе заурядное, словно я сплю ночами. Словно жизнь моя полна забытой неги. В них не отражается затравленность - а ведь я накоротке с такими явлениями как Агуша, манту, школа семи гномов, а теперь вот и кризис одного года.

Какова природа этого феномена, мне не ведомо, хотя с самим феноменом я столкнулась, когда теоретически размышляла над материнством. В те далекие довоенные годы я смотрела на пары, в чьих продуктовых тележках извивались дети, и думала, до чего же они таинственные существа, эти родители. Как они умудряются ходить с такими будничными лицами, когда их жизнь полна ликования по причине первых шагов, первых зубов, первых слов, а потом и вторых зубов, слов и так далее.

Потом появился Максимилиан, и я возмутилась до глубины души в том смысле, что сволочи! какого черта вы не выражали своими лицами ночных кормлений, фебрильных судорог, отсутствующих пандусов и очередей к педиатру?! Почему вы ведете себя, как ни в чем ни бывало!

И вот пожалуйста, я сама в этой ситуации - и не то, чтобы я выглядела рекламой материнства, это вряд ли, но ведь глядя на мое доброжелательно-равнодушное лицо, люди могут подумать, что у меня все в порядке, хотя жизнь моя давно перевернулась с ног на голову, да еще и Максимилиан денно и нощно оплакивает тот скорбный факт, что он, оказывается, не всемогущ".